В ознаменование великого переворота, преобразовавшего Россию, совет народных комиссаров постановляет:
1) Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг, не представляющие интереса ни с исторической ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц и частью перенесению на склады, частью для использования утилитарного характера.
2) Особой комиссии из народных комиссаров по просвещению и имуществу республики и заведующего отделом образовательного искусства при комиссариате просвещения поручается по соглашению с художественной коллегией Москвы и Петрограда определить, какие памятники подлежат снятию.
3) Той же комиссии поручается мобилизовать художественные силы и организовать широкий конкурс по выработке проектов памятников, долженствующих ознаменовать великие дни Российской социалистической республики.
4) Совет народных комиссаров выражает желание, чтобы в день 1 мая были уже сняты некоторые наиболее уродливые истуканы и поставлены первые модели новых памятников на суд масс.
5) Той же комиссии поручается спешно подготовить декорирование города в день 1 мая и замену надписями-эмблемами названий улиц, гербов и т. п. новыми, отражающими идею и чувства военно-революционной трудовой России.
6) Областные и губернские «Совдепы» приступают к этому же делу не иначе, как по соглашению с указанной комиссией.
7) По мере внесения смет и выяснения их практической надобности ассигнуются необходимые суммы.
Председатель совета народных комиссаров В. Ульянов (Ленин), народные комиссары А. Луначарский, Сталин, секретарь совета Горбунов.
Ровно сорок лет тому назад, 31 марта 1878 года, суд присяжных в Петербурге оправдал Веру Засулич.
Припомним обстоятельства дела.
В доме предварительного заключения содержался «политический» Боголюбов. Дом предварительного заключения посетил обер-полицмейстер Трепов. Заключенный «политический» не снял шапки перед всесильным генералом. Генерал бросился с кулаками на «арестанта». «Арестант» оказал сопротивление. И самодур приказал подвергнуть Боголюбова телесному наказанию.
В революционных кружках сечение политического произвело ошеломляющее впечатление. Можно стерпеть какие-угодно невзгоды и лишения, но не надругательство над личностью. Все попытки побудить общественное мнение к протесту окончились неудачей, разбились о полицейские рогатки. И молодая девушка, Вера Засулич, никогда Боголюбова не видавшая, отправилась, не говоря о том никому ни слова, с револьвером в руках в приемную насильника и ранила его.
И присяжные заседатели ее оправдали.
Если выстрел Веры Засулич раскрыл во всей полноте элементы того «идеализма в социализме», благороднейшей представительницей которого она является, то оправдательный вердикт присяжных выявил прогрессивную сущность нового суда, введенного у нас в «эпоху великих реформ».
Суд присяжных выдержал экзамен. Безразлично, был ли то экзамен на совесть или на здравый политический смысл. То было испытание на правосудие. И правосудие себя оправдало. Оправдательный приговор был не меньшим ударом по режиму произвола и насилия, чем сам выстрел, присяжными оправданный.
Недаром вся прогрессивная Европа так восторженно приветствовала этот вердикт вместе с оправданной девушкой. И недаром решение присяжных так всполошило самодержавных правителей. Они немедленно издали высочайший указ о «временном» изъятии политических дел из ведения суда присяжных. Они спустя одиннадцать лет узаконили эту «временную» меру. Они так и не решились ее отменить до самого падения своего под ударами народного гнева в феврале 1917 года.
Но, подвергая институт присяжных все новым и новым ограничениям, нападая на него и в законе и в казенной печати, слуги абсолютного режима не посмели посягнуть на саму жизнь его, не посмели упразднить его.
Понадобилось, чтобы у власти стали люди, именующие себя социалистами, говорящие от лица рабочих и крестьян, творящие расправу именем Российской федеративной республики, для того, чтобы был убит тот свободный суд, на который не поднялась рука даже Щегловитовых. Спустя сорок лет в европейском государстве, сбросившем с себя мощным порывом цепи абсолютизма, пытаются на место независимого суда водворить средневековый застенок.
Но как не может превратиться Россия в Персию, страна, давшая Пушкина, Достоевского, Льва Толстого и целую плеяду поражавших мир революционеров, так не может умереть суд, блестяще выдержавший уже сорок лет тому назад, в обстановке только что отмененного крепостного права, испытание на правосудие, устоявший против полувекового натиска лютых врагов.
Временная накипь испарится, а суд присяжных вновь возродится улучшенный, демократизированный, свободный и независимый.